Повелитель Человечества - Страница 97

– Если бы только мы оставили его там, – рассмеялся кустодий, чувствуя как вывернутые кости и измученные мышцы снова наливались силой благодаря инъекциям адреналиновых эликсиров доспехов.

– Кровь…

– Если бы мы только оставили его умереть в горах. – Теперь Ра улыбался. – Единственный примарх, который не смог покорить свой мир. Единственный примарх, который жил рабом. Единственный примарх, которого пришлось спасать от смерти.

– Кровь! – в глазах Пожирателя Миров мелькнула тень просветления. – Кровь Крова…

Копьё вонзилось в позвоночник Пожирателя Миров, погрузившись между лопатками. Силовой ранец на спине закоротило, и он выключился. Воин забился в конвульсиях. Ненадолго прояснившиеся глаза, снова закатились в пробитой голове.

Стоявший над ним Солон повернул оружие влево, затем вправо, и только потом выдернул. Дыхание спустя кустодий упал, сев на труп Пожирателя Миров.

– Это – худший день после вчерашнего дня, – произнёс Солон без тени улыбки в словах.

Ра перекатился на спину, впервые посмотрев на пустой туман наверху, затем перевёл взгляд направо. Он увидел Чжаньмадао, терминатор опустился на колено, огненная пика потерялась или сломалась, кто знает когда. Скрежетавшие гиростабилизаторы в суставах “Катафракта” пытались поставить воина на ноги, но Чжаньмадао наклонился вперёд, опустив голову. Он отказывался подниматься или просто не мог, вместо этого приняв позу древнего рыцаря, преклонившего колено в молитве перед алтарём. Кровь засохла, пока вытекала из отверстий в доспехе и медленной струйкой тянулась изо рта. Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на Ра, стало видно грязный разрыв из струпьев крови и сломанной кости на месте глаза и уха.

Голый череп блестел в золотом тумане.

Неспособный говорить, Чжаньмадао проворчал.

Ра попытался кивнуть. Вместо этого его глаза закрылись.

Он открыл их секунду спустя. Час спустя. Год спустя. Туннель Механикум исчез, как и кустодии.

Он стоял в тронном зале, в лаборатории Императора, какой она была пять лет назад, но не сейчас. В стенах ещё не было напоминавших соты улья тысяч и тысяч ниш, ожидавших стазисные капсулы. Оборудование не искрилось. Император не сидел на Золотом Троне. Эта великая машина гудела в автоматическом режиме, независимо от присутствия Императора, и всё же подчинялась Его невидимой воле и высоким амбициям имперских мечтаний.

– Привет, Ра.

Ра повернулся, чувствуя, как сломанная кость трётся о неисправные доспехи. Он попытался опуститься на колени, но Император остановил его, положив руку на наплечник кустодия. Трибун благодарно проворчал.

– Помнишь этот день, Ра?

Рабочие выполняли обязанности вокруг него, обслуживая гудящие машины, ухаживая за соединительными трубами и энергетическими сцеплениями. Это мог быть любой из дней в тронном зале, перед тем как…

Нет. Там. Там был Вальдор. Был Амон. Был сам Ра, один из двадцати высокопоставленных кустодиев, стоявших свободной группой и разговаривавших слишком тихими и далёкими голосами, чтобы раненное проявление Ра могло разобрать.

Рот Ра скривился в усталой улыбке от увиденного. Сколь невинными мы были.

Он знал, о чём говорили эти призраки. Он хорошо помнил это. Пока он следил за движениями губ Амона, память вернула слова, которые он не мог слышать.

– …никаких сообщений от Аквилона.

Аквилон. Префект гиканатов. Окулли Император, Глаза Императора, направленный наблюдать за Лоргаром в завершавшиеся годы Великого крестового похода. Аквилон, который никогда не вернётся со своей бессменной вахты. Один из кустодиев отделения Ра, Династий, отправился с Аквилоном на то долгое и далёкое задание: Ситран, воин, который также конечно пал от предательства Несущих Слово. Возможно даже на самом Исстване в самый пик предательства.

Стоический верный долгу Ситран. Ра надеялся, что он погиб достойно.

– Я помню, сир, – ответил Ра. Он наблюдал, как Амон говорил об Аквилоне, и видел, как один из его лучших соратников произнёс самые последние слова перед тем, как завыли сирены.

Сирены завыли.

– Времени мало, Ра, – произнёс Император.

Люди вокруг остановились. Раздавалось всё больше и больше криков, которые сопровождались вспышками аварийных ламп. Собравшиеся кустодии рассредоточились в непринуждённом понимании на расстояние смертельного удара, самые верные руки Империума вытянули копья.

– Мы не можем добраться до Темницы, сир. – Даже здесь голос Ра звучал хрипло и тяжело. – Механикум оставили нас и конвой почти беззащитен.

– Я знаю, мой кустодий. Я знаю. Теперь это не имеет значения.

Больше криков. Работники и учёные разбегались от перегруженного оборудования. Освещение тронного зала стало резким и обесцвеченным.

Константин Вальдор подбежал к Императору, не обращая внимания на факт, что его повелитель никак не участвовал в развернувшемся представлении в отличие от прошлых событий.

Император повернулся к нему, вспомнил Ра и сказал:

“Вызовите Дженецию Кроле. Соберите Десять Тысяч”. В этот раз Он промолчал.

– Немедленно, мой сеньор. – Вальдор отвернулся, чтобы исполнить приказ.

– Что-то приближается! – закричал один из человеческих работников.

Император проигнорировал распространявшийся хаос:

– Слушай меня, Ра. Ты должен передать послание Десяти Тысячам и Безмолвному Сестринству. Я оставляю Золотой Трон. Я иду к тебе.

Кровь Ра запела. Глаза расширились, он почувствовал, как его пронзает внезапная надежда. Она поразила его, словно физический удар: