Повелитель Человечества - Страница 68

Некоторые машины вращали химикаты, словно центрифуги кровь. Другие сильно вибрировали, поглощая энергию или производя её, или перекачивая куда-то ещё. Башни ящиков стояли вдоль стен каждого зала, затмевая незавершённую архитектуру. Повсюду сновали работники в мантиях, капюшонах или костюмах.

Зефон снял шлем, чтобы вытереть тихие слёзы с глаз. Муки путешествия, всего этого лабиринта, выжгли все сомнения, которые он раньше испытывал.

Это путешествие было первым шагом в жизни человечества без варпа. Это был путь в паутину… Человечество должно пройти сквозь этот лабиринт, как путь понимания, омыться в символике, готовясь снова шагнуть к звёздам. Возрождённая раса, спасённая от проклятия видением одного человека.

Всё это выглядело потемневшим и незаконченным, так много необработанного камня, коридоры, которые должны были вести к просвещению, испортили и обезобразили размещёнными здесь из-за Глупости Магнуса археотековыми машинами. Война коснулась места последней надежды.

Неожиданно оказалось совсем легко представить это место через несколько месяцев осквернённым и поруганным безумными ниспровергающими руками мятежников Гора, когда они достигнут Терры. Позаботятся они об обещаниях этого незаконченного лабиринта или осквернят невежественным гневом?

Улыбка Зефона стала слабой и мрачной. Несколько дней назад он не знал во что верить. Теперь он скорбел о незавершённом видении Императора о спасении. Он прошёл лабиринт и понял всё, что должен был знать.

Он закрыл бледные глаза.

– Почему вы плачете, Кровавый Ангел?

Зефон повернулся и увидел главного ризничего Джаи. Он думал, что только сервиторы двигались в этой части конвоя. Торолек, так звали этого жреца-искусника. Зефон видел его всего один раз несколько недель назад на укреплениях.

– От потери, – ответил он, ничего не добавив.

– Мы близко? – спросила баронесса Джая по общей вокс-частоте.

– Близко к чему? – беспечно переспросил Диоклетиан.

– К Имперской Темнице. Лаборатории Императора.

Кустодий ответил без промедления:

– Они одно и то же, – сказал он. – Мы оказались в Имперской Темнице, как только миновали последнюю печать. Это – лаборатория Императора. Всё это.

Зефон надел шлем, запечатав замок воротника с шипением сдавленного воздуха. Он вдохнул переработанный воздух доспеха и пошёл дальше.

Менее часа спустя они достигли врат Вечности.

Конвой остановился в центре лабиринта.

Зефон стоял у последнего коридора с множеством знамён в почётных рядах вдоль стен. Кавалькада цветов протянулась по обеим сторонам ведущих вниз мраморных ступенек, на каждом знамени из ткани виднелись имена, номера, символы, миры и гордые звери-аватары, олицетворявшие один из полков Империума. Каждый полк, когда-либо носивший имперского орла и сражавшийся под началом Императора, был представлен флагом, баннером, трофеем или вымпелом. Пространство с десятками тысяч символов простёрлось вниз к входу в тронный зал Императора.

В конце спускавшегося широкого коридора стояли открытые Врата. Они были двести метров в высоту до арочного потолка пещеры. Капли падали с каменного неба, рисуя тысячу ярких ручейков и речушек на поверхности металлических створок. На них было представлено разделённое пополам изображение Императора: большая рельефная фреска Повелителя Человечества, разящего копьём драконических зверей и машинных ужасов Долгой ночи.

И между этими широкими створками была только тьма.

Впервые за несколько часов не было видно никакого оборудования, прикреплённого к стенам и полу, и никакие рабочие станции или штабели ящиков не заслоняли представшую перед ним красоту. И всё же Зефон ощущал под ботинками дозвуковой гул силовых кабелей пронизывавшей лабиринт паутины энергии. Пусть показная роскошь сменила прагматизм у врат Вечности, но не заменила его.

Тени и призраки появились на периферии зрения Зефона, накладываясь на истинные чувства нерассказанными историями. Каждый раз, перемещая взгляд, он замечал какого-то нового повторяющегося призрака, какой-то иной намёк о том, что может быть там.

Огромные створки не были без охраны, по обеим сторонам арочного входа всё же стояли два высоких титана “Разбойник”, их пластины брони украшала агрессивная геральдика самого легио Игнатум Марса.

Океан штандартов оставался неподвижным в безветренной тишине, и всё же среди них сновала целая армия ссутулившихся жрецов, облачённых в снятую кожу своих праотцов, которые размахивали жаровнями с ладаном и распевали молитвы о душах тех, кто сражался под этими знамёнами в галактике.

Воздух над проходом был пуст за исключением круживших на антигравитационных устройствах неуклюжих и напоминавших херувимов дронов, поэтому казалось, что летали клонированные дети-ангелы. За ними тянулись прикреплённые к лодыжкам знамёна и слышались звуки звона переносных колокольчиков, игравших неизвестную мелодию.

Створки были широко открыты, но оставались непроницаемыми в эфирном эхе, а Император был показан окружённым космосом демонов и мифических зверей. Его омывал солнечный нимб, и Он торжествующе пронзал тело чего-то рогатого и змеиного.

Каждый призрачный проблеск барокко рассказывал о временах, когда Имперская Темница казалась скорее собором, чем лабораторией, временах, когда Императору поклонялись, а не почитали.

И вот, наконец, ещё один последний и непохожий на остальных призрак… Истекающий кровью Ангел стоял перед вратами в золотой броне и с мечом серебряного пламени. Большие белые крылья были широко и непокорно расправлены, лебединые перья выглядели порванными и кроваво-красными.