Повелитель Человечества - Страница 46

Диоклетиан фыркнул, звук получился металлическим и резким из-за вокализатора шлема:

– И вы просто поверили им? Вы не боялись, что это могло оказаться вражеской пропагандой?

Джая почувствовала всплеск гнева:

– Мы не могли узнать точно. Одно название звучало снова и снова, страшное в своей ужасной возможности.

– Догадываюсь какое, – тихо сказал Зефон. – Исстван.

Джая кивнула:

– Исстван. Мы не могли отделить правду ото лжи. В тот день мы отказались сражаться против Келлса. Флот Детей Императора открыл по нам огонь, когда мы отступали. Наши вспомогательные суда направились к Хайроку, чтобы вернуть в Великое хранилище наши священные доспехи. Мои придворные и я направились в долгое путешествие к Терре на борту пустого корабля-очага с небольшим контингентом ризничих.

Взгляд Диоклетиана снова скользнул по ровным рядам. – И когда вы прибыли?

– Когда мы прибыли в поисках ответов, нас сразу бросили в тюрьму. Там мы и оставались, пока вы не освободили нас.

Диоклетиан покачал головой. – Вы должны были знать, что на Терре вас ждёт казнь.

– Возможно. Мы – клятвоотступники, поэтому мы знали, что заслужили казнь. Вот почему нас морили голодом?

Диоклетиан вздохнул, но не ответил. Ответил Кровавый Ангел:

– Нет, – сказал Зефон. – Это просто вырождение неконтролируемых сервиторов. Иерархи Дворца вынуждены одновременно заниматься тысячей дел, и выход из строя вашего сервитора-тюремщика вряд ли вообще заметили, пока не стало бы слишком поздно.

Джая стиснула зубы. Хорошо. Она получила ответ на вопрос. Её едва не казнили забуксовавшие процессы отвратительной терранской бюрократии.

– Вы говорили о Терре, – напомнил Диоклетиан, – и казни, которая ждала вас.

– Мы знали, что казнь не исключена. Но правда ждала нас, кустодий, и она важнее смерти. Лучше благородный конец, чем целая жизнь, когда не знаешь, предал или нет. Мы сделали выбор пойти на риск смерти, зато не стать поколением, о котором в архивах Хайрока напишут, что их обманули в бесчестье.

Диоклетиан снова повернулся к Керии. И она снова кивнула. Что-то в глазах Рыцаря Забвения заставило Джаю задуматься, было ли тут вообще дело в разрешении безмолвной воительницы. Конечно, никто кроме Императора не обладал властью над Десятью Тысячами. Возможно, она предлагала едва различимый совет или мнение.

Диоклетиан повернулся к баронессе с гулом активных суставов брони. – Я могу предложить вам судьбу, которую будет не стыдно запечатлеть в упомянутых вами архивах, баронесса Д’Арк. Но мне нужно больше, чем ваше слово. Мне нужна ваша жизнь. Мне нужно, чтобы вы шли, сражались и, скорее всего, погибли за Императора.

Не последовало ни малейших колебаний. – Пошлите на Хайрок за нашими священными доспехами, – ответила она, – и наши кровь и сталь станут монетами Императора, которые можно тратить до последнего вздоха Империума.

– Я не могу сделать это.

Впервые за всё это безумие Джая почувствовала скользящий холодок беспокойства, который грозил перерасти в страх. – Объяснитесь, пожалуйста, – хрипло сказала она, сдерживая панику.

– Вы сделали правильный выбор, – ответил Диоклетиан. – Если вы привезли бы сюда свои военные костюмы, то их расплавили из мести или передали в другие дома, как трофеи. Но мы не можем отправить сообщение на Хайрок, баронесса. Хайрок, который вы знали, больше не существует. Он пал от армий магистра войны всего несколько недель спустя после вашего заключения в тюрьму. Теперь это – мёртвый мир, вращающийся вокруг солнца.

Ошеломляющая тишина не продлилась долго. Невероятный порядок и достоинство собранных рядов медленно исчезли, и придворные и техноадепты снова превратились в голодных оборванцев из Себераканского изоляционного комплекса. Больше всех опустошённой выглядела Джая. Она упала на колени, изо всех сил пытаясь дышать:

– Целый мир. Целый мир.

– Целый мир, – подтвердил Диоклетиан. – Дети Императора наказали вас за поиски правды о предательстве. Они принесли огонь и разрушение на Хайрок. Теперь ветер развевает знамёна Третьего легиона посреди пепла.

Джая не могла подобрать слов. Архивы благородного дома, пережившего тысячелетия Долгой ночи, сражавшегося, чтобы охранять людей, города которых цеплялись за стены его крепостей. Сотни поколений почтенной стражи, защиты слабых, верности клятвам, присмотра за священными доспехами, которые являлись источником жизненных сил и спасением Хайрока тысячи лет.

Четырнадцать миллионов человек в свободных владениях и городах-крепостях по всей планете.

Ушло. Всё ушло.

Дом Виридион подвёл их и не смог защитить. Его отказ сражаться вместе с армиями магистра войны обрёк их на уничтожение.

Джая заставила себя встать, слишком опустошённая, чтобы плакать. Боль была не такой, как от голода, а гораздо глубже, холоднее и злее.

Звуки двигателя в облаках стали ближе. Солнце почти зашло, остался только тонкий осколок, тёмный и грязный над горизонтом.

– Нам… нам нужны доказательства.

– Вы их получите, – пообещал Диоклетиан. – У нас есть орбитальные пикты и поверхностные изображения для вашего ознакомления, баронесса.

Джая кивнула, не моргая, не показывая раздирающую изнутри боль.

К ней подошла Рыцарь Забвения. Керия несколько долгих секунд смотрела в глаза немолодой женщине, и баронесса без страха выдержала её взгляд.

Керия отвернулась и посмотрела на Диоклетиана.

– Вы уверены? – спросил кустодий.

Рыцарь Забвения не ответила. Она вернулась на прежнее место рядом с Кровавым Ангелом.