Повелитель Человечества - Страница 32

Побеждённого военачальника, этого жалкого и униженного правителя, раздирало изнутри.

– Что я увидел, сир? Что это такое?

– Вера, – ответил Император. – Ты увидел его веру моими глазами. Мясник жрец-король Маулланд Сен… это что? Ещё один из военачальников Объединительных войн? На Терре их были сотни. Он умер под моим карающим клинком и остался на страницах истории только за это.

– И всё же его жизнь – путь веры в микромире. Некогда кормящий слабых и заблудших странствующий проповедник превратился в кровавого монарха, наблюдающего за погромами и геноцидами. Его зубы испачканы людоедским ритуалом, его череп – оболочка для играющих прикосновений сущностей варпа, и он не понимает, что служит им. Каждый исполненный им акт насилия или боли становится молитвой сущностям за завесой, питая их и делая сильнее. Не важно во что он верит, когда все его деяния питают их влияние.

– Вот почему мы лишаем человечество утешения в религии. Оно – заноза уязвимости, которыми вера вскрывает человеческое сердце. Даже если вера в ложь помогает творить добро, в конечном счёте, это ведёт к истине – что мы одинокая раса во тьме, страшащаяся смеющихся игр разумных злобных сущностей, которых смертные нарекли бы богами.

Ра вытер снег с лица ладонью перчатки. Его дыхание оставалось спокойным. Сердце билось медленно. Но пальцы дрожали:

– Они – боги?

– Что такое бог? – ответил Император сразу, но без раздражения. В его голосе прозвучало любопытство, а не вызов.

– Не знаю, сир.

– Возможно, сущность огромной силы. Тогда я – бог?

– Конечно, нет.

– Тогда бог – сосредоточие молитв и ритуалов? Тебя назвали в честь бога. Ра – бог солнца. Сколько культур поклонялось солнцу или считало, что оно движется по небесам благодаря божественному покровительству? Больше, чем я могу сосчитать. Больше, чем я видел. Каждый бог или богиня солнца обладали разными именами и почитались разными людьми. Солнце заходило и восходило, как и всегда. Оно делало это благодаря их молитвам и приношениям?

Несмотря ни на что Ра хмуро и безрадостно улыбнулся. – Нет, мой король.

– Посмотри на небо над нами, пасмурное из-за приближающейся бури. Большинство людей назвало бы цвет облаков серым на разных языках. Как нам узнать, видит ли мужчина серый такого же оттенка что и женщина рядом? Или такой же серый что видели его мать и отец? Слепая женщина ничего не увидит, но она всё равно почувствует приближение бури благодаря ветру. Она знает, что небо серое, потому что ей так сказали, но она никогда не видела его. Что тогда является серым? Это цвет, который я вижу, или оттенок, замеченный глазами другого человека? Это только цвет или ещё ощущение ветра на коже, предвещающее бурю?

Ра выдохнул. – Понимаю.

Император неожиданно показался уставшим. Он покачал головой в редком моменте человеческой эмоции. – Есть создания, обладающие отличающимися чувствительностью и воздействием, которых по-разному называли в различных культурах и расах. Боги. Ксеносы. Сущности. Это не имеет значения.

– Не думаю, что хочу знать такие вещи, сир.

– Твои желания не важны, Ра. Ты станешь сражаться упорнее, когда поймёшь за что сражаешься. Именно поэтому я рассказываю тебе всё это.

– Вопрос практичности? – спросил он Императора, не обидевшись. – Не доверия?

– Вопрос победы. Ты всё ещё видишь войну в паутине, как битву за мои мечты и амбиции правителя. Но я уже говорил тебе – это война за выживание человечества.

Внезапный треск активированного силового поля вернул внимание Ра к заснеженной тундре. Кровь зашипела на клинке Императора. Обезглавленное тело жреца-короля упало в грязный снег, из обрубка шеи поднимался пар.

Сагиттар схватил отрубленную голову за длинные волосы и поднял к пасмурному небу. Он взревел и тысячи Громовых Воинов взревели вместе с ним.

Император вытер выключенный меч о плащ мертвеца, а затем вложил в ножны за спиной:

– Как всегда по-варварски, Сагиттар.

Кустодий швырнул голову на землю. – Тожество победы, мой король. И только.

Император поставил бронированный ботинок на голову жреца-короля. Сервомоторы колена загудели. На долю секунды Он остановился, пока все взгляды не уставились на Него.

Затем ботинок опустился, раздробив трофей в грязи под снегом. Когда Он убрал ногу, остались только влажные красные черепки с прилизанными волосами.

– Сожгите тело, – произнёс Император. – Сожгите все их тела.

Вооружённые огнемётами Громовые Воины шагнули вперёд.

+ Проснись, Ра. +

Сагиттару снилось объединение, дни, когда он был рядом с Императором. Сам титул – Imperator, как они называли Его на высоком готике – был ещё в новинку в те дни. Император был военачальником, боевым королём, но ещё не королём королей. Терру всё ещё предстояло поставить на колени болтером и клинком.

Тогда видящий сны и сам был военачальником. В часы после победы он вдыхал вонь тел и запах экскрементов сотни полей битв. Он чувствовал нежные прикосновения могильных ветров на коже и пронёс золотое копьё в испачканных кровью руках через целый континент.

Дни силы. Дни славы.

Он стал первым из своего вида, кто погиб. И за это унижение, за этот несмываемый позор они почитали его.

Битва за Маулланд Сен стала последним днём радости, последним днём, прежде чем его кости погребли в колыбели пронзительного холода, а в разуме вспыхнул позор поражения.

– Сагиттар.

Это было его имя. Его главное имя. Его золотые доспехи покрывала гравировка множества его других имён, все заслуженные в триумфе и чести, все дарованы самим Императором.